Сцена – это алтарь

№4(22), апрель 2007
В. Григорьев
Великий театральный мастер – Вячеслав Анатольевич Шалевич – мечтает вернуть цензуру.
Баснословные времена. Легендарные имена. Эпоха блистательного театра и великого кинематографа с ее человеческими судьбами, безудержными страстями и удивительными легендами, передающимися из поколения в поколение мастерами театральной сцены. Все это великолепие явило миру в ХХ столетии такое чудо, как русский художественный театр. Живую нить, связующую память поколений, протягивает для нас замечательный русский актер, художественный руководитель Театра имени Р.Н. Симонова Вячеслав Анатольевич Шалевич. На театральных подмостках.
-Вы родились в сердце Арбата, во дворе Вахтанговского театра. Какой он, Арбат глазами вашего детства?
– Арбат, на мой взгляд, это другой полярный круг в Москве.
-Страна в стране?
– Наверно, наверно. Во-первых, это был другой Арбат, нежели сегодня. Это была большая, огромная семья. На Арбате мы все друг друга знали. Это была правительственная трасса. Естественно, здесь хлопотали люди, которые охраняли трассу для проезда правительства. И мы их всех в лицо знали. И они нас. Если я оказывался, предположим, где-то на Смоленской площади, то какая-то незнакомая мне женщина говорила: «Слава, пойдите, там мама ждет дома». Была абсолютная беззаботность. Можно было оказаться на Красной площади. Можно было проехать на трамвае до Филей и обратно. Арбат вместе со своими переулками был большим домом. Я хорошо помню, как после войны во дворе, не было же телевизоров, а одно радио только работало, — устраивали концерты люди, которые жили там. Кто-то играл на аккордеоне, кто-то стелил коврик и делал акробатические этюды. Девочка там была — сгибалась замечательно. Кто-то пел. Пели хором, плясали. Не говоря о том, что играли в банку, или в футбол с помощью консервной банки. Мячей не было. Была небогатая жизнь. Но все были как-то на равных. Я помню очень хорошо, что разбил форточку Николаю Гриценко, который жил тоже у нас во дворе. И он ходил к моей маме на кухню, просил два восемьдесят семь на форточку. У него этих денег не было. И когда я пришел в театр, он меня увидел и сказал: «А, и ты здесь?» Сейчас это смешно вспоминать. Мы шли на Гоголевский бульвар, и, предположим, шеренга девочек и шеренга мальчиков бежали друг другу навстречу и сталкивались. А потом, значит, мы делились друг с другом: кто за что задел.
-Вы хорошо учились?
– У нас были великие учителя. На уроке литературы Израиль Михайлович Шенкман говорил: «Откройте учебник на странице 72-74. Если кто-нибудь скажет хоть слово из этого учебника, поставлю два». — «А что делать?» — «Читать «Отцы и дети» и говорить мыслишку, любую. И она будет оценена очень высоко». И Анатолий Гладилин тогда написал: «Лишние люди — это Тарзан и Евгений Онегин, а больше я никого не знаю. Извините, Израиль Михайлович». И он читал это сочинение из двух строк в классе: «Вот это мыслишка — Тарзан и Евгений Онегин». Какая бы она ни была, она — мыслишка. Я знаком был с девушкой в седьмом классе. Она уезжала на дачу. Я ей пообещал сдуру каждый день писать письма. И выполнил свое обещание. Я, как Джамбул, смотрел из окна и чего-то выдумывал. Это все надо было проверить через словари всякие. Не дай бог, подумает, что я безграмотный. Проверялось, переписывалось набело. Я написал 51 письмо в то лето. Прихожу в школу, мне говорят: «Ты абсолютно грамотный человек».
– Событие вашего детства?
– Когда умер Сталин, то все сошлись в школах и пошли на Трубную площадь. Знаменитое толпище. Это все мы пережили. Я проснулся оттого, что взахлеб плакала моя мама. Мы, дети, знали, что такое Сталин. В первые дни войны разбомбили театр. Я был в бомбоубежище под театром. Вместе с мамой вышли из него. Весь театр в развалинах. Помню, проезжала машина. А мне было семь лет. Из нее вышел Сталин и показал рукой на театр. Что-то сказал и сел опять в машину. Я потом спросил Рубена Николаевича: «Мне приснилось, или это действительно так?» — «Да. Он вышел и сказал: "После войны отстроим новый"». И тут же, чтобы не беспокоить его глаз, выстроили большую кирпичную стенку.

Сцена из спектакля. -Чем для москвичей сороковых-пятидесятых годов был театр?
– Театр — это другое прикосновение. В Вахтанговский театр люди ходили, надевали самое лучшее. На спектакль записывались. В шесть часов утра была очередь. Когда первый раз радиофицировали троллейбусы, то проводник троллейбуса говорил: «Остановка у Театра Астангова». Ему говорили, что это «Остановка Вахтангова». А он отвечал: «Я знаю, что я говорю». Потому что к Астангову записывались в шесть часов утра. Как за мукой, писали на руке номера. Посещение театра — это был праздник, огромный, запланированный. Самойлов, Абрикосов — это были люди неприкосновенные. Это были чудотворцы какие-то. За артистом бежали, не прикасаясь, не заговаривая, а просто любуясь: «Вот, это же идет Абрикосов!» Когда Абрикосов выходил на сцену, просто овации были, независимо от того, что он играл, как играл.
-Самая красивая театральная легенда Москвы того времени?
– Я всегда поражался одной. Рассказывали, что Рубен Николаевич Симонов, опаздывая на спектакль, бежал по лестнице и уперся головой в живот Вахтангова. Поднял на него глаза, визжащие от боли. И тот сказал: «Идите на спектакль». И ничего ему не было: ни выговора, ни замечания. А была великая дисциплина. Кто-то говорил Вахтангову: «В чем дело? Почему Симонова не накажут?» Вахтангов сказал: «Я видел его лицо». Это настолько поразило Рубена Николаевича, что всю свою жизнь, если видел, что артист проникнут виною, он его не наказывал. Легенд много. На то и есть театр.
-Каковы были отношения между мастерами и юными актерами?
– Вы знаете, это была школа великих учителей. Когда ты приходишь в театр, только тут ты становишься артистом. Ты не имеешь права опаздывать. Ты не имеешь права не поздороваться с артистом своего театра. За это очень наказывали, если не поздоровался даже с какой-то последней костюмершей. Она работает в этом театре. Это как большая деревня, ты здороваешься со всеми. А потом, они удивительно огромной культурой обладали. Перед любым студентом или молодым артистом такие артисты, как Бубнов, снимали шляпу, здороваясь. Кланялись почти. Это поражало безумно! Я сыграл какой-то спектакль. Вошел Астангов в служебный подъезд, подошел ко мне и сказал: «Молодой человек. Я благодарю вас за монолог». У меня был там большой монолог. И сделал паузу: «Вам понятно? Монолог». Я понял, что роль то я не сыграл, а вот монолог, наверно, у меня получился. Однажды я провинился, пропустил спектакль. Меня хотели выгонять из театра. И Рубен Николаевич сказал: «Ну хорошо. Я его беру на поруки». Я ходил, помню, с понурыми плечами. И вдруг на одном из худсоветов Рубен Николаевич говорит: «Дайте, пожалуйста, Шалевичу главную роль. Он в очень плохом моральном состоянии». И мне дают главную роль в спектакле. И я оживаю. Вот так они наказывали.

Кадр из фильма   – Каким был ваш учитель Рубен Николаевич Симонов на сцене и в жизни?
– Меня всегда поражало, как они были воспитаны. Это был человек, который вседа ходил в роскошных манжетах, всегда в крахмальном воротнике, с бабочкой. Красавец невероятный. Мог всю ночь гулять и петь романсы с товарищами, а утром обязательно в полном блеске выходил в театр. И когда его манжеты садились в ложе, и мы это знали, что в ложу сел Рубен Николаевич, то это была совсем другая игра. Мы сразу все приободрялись, возносились в этот момент. Но, надо сказать, что в жизни он был еще и потрясающим зрителем. Как он хохотал, если что-то получалось! Я его вообще считаю крестным отцом, потому что он был режиссером первого моего спектакля. И взял меня в театр. Я играл там в массовке, будучи студентом. И как он всегда говорил: «Не волнуйтесь, все будет хорошо». Как-то очень бодрил. Для меня Рубен Николаевич был авторитетом, мудростью, он обладал какой-то проникновенностью и юмором. Огромным юмором. К нему ходили артисты. «Рубен Николаевич, можно у вас денег занять, на выпивку? Нам выпить хочется». Не заняты артисты. И он, вытаскивая деньги, говорил: «Что такое? Все время пить? Что такое? Можно же выпить раз, два, три…» Он делал паузу. «Четыре!» Еще паузу. «Пять раз в неделю! Но не каждый же день, понимаете ли». Все говорили: «Что такие паузы делаете?» Он отвечал: «Чтобы не соврать, быть искренним».
-Расскажите о режиссере Татьяне Лиозновой. Как состоялось ваше участие в ее фильмах?
– Когда она первый раз пригласила меня в «Три тополя на Плющихе», я прочел сценарий и пришел к ней отказываться. И она мне сказала такую замечательную фразу: «Слава, я видела все, что вы сделали в театре, и все, что вы сделали в кино. Вы такой роли еще не играли». Это меня заинтересовало. И я согласился. И поразился ее работе. Она, конечно, великий мастер. Она лирик огромный. И она мужского характера. Она практически ничего не репетировала. Мы стояли около телеги, предположим, с Татьяной Васильевной Дорониной. И она как-то вовлекала нас в некий разговор, связанный с этой сценой. То ли случай какой-то. И как-то пронзительно нас наклоняла к себе, рассказывала. И когда видела уже наши устремленные в глубину глаза, она тихо отходила и тут же говорила: «Мотор!» Оказывается, все уже было готово. Все фонари стояли. Все операторы были готовы. Так была дисциплинирована ее группа киношная. Это поразительной интуиции человек. Она все слушала, слушала на огромном магнитофоне «Опустела без тебя земля…». И как-то я ее спросил: «А что вы так долго слушаете?» — «Хочу каким-то образом вставить эту песню в картину». И она это сделала. А потом позвонила Пахмутовой и сказала: «У нас песня ваша вставлена. Придите напишите музыку». Та ей сказала: «Не буду писать музыку. Берите-ка мою песню как есть». Лиознова еще раз: «Ну, придите тогда посмотрите материал». Пришла Пахмутова. Посмотрела материал и увидела этот великий план Ефремова на руле, с его глазницами огромными. И сказала: «Я буду писать музыку к этому фильму».
– А «Семнадцать мгновений весны»?
– Без единого слова встреча героя с женой. Это же пронзительная сцена. Она ее придумала! Ее не было в сценарии. Она услышала рассказ о том, как наш агент прощался с семьей. Он шел по одной стороне тротуара, а она по другой. Вот так она придумала сцену в кафе. Без единого слова. И когда снимались «Семнадцать мгновений…», она тоже мне говорила: «Нет, тебя нет. Это тебе не интересно. Для тебя роли нет». И вдруг сама позвонила: «Беги немедленно на студию. Пробуй грим Даллеса». Потому что она хотела, видно, вот за этой лысиной, необычным гримом увидеть меня другого. И посмотрите, у нее пятьсот ролей. И все грандиозные. У любого артиста совершенно не похоже на то, что он делал. Вот такой проникновенности она режиссер. Она была замечательным педагогом во ВГИКе. Когда случился этот обвал со страной, то она ушла из педагогики. Она говорила: «Мне нечего сказать студентам». Это мог сделать только честнейший человек своей собственной уникальной культуры.
-Самая дорогая женщина в вашей жизни?
– Моя жена.
-Самый дорогой человек в вашей жизни?
– Мои дети.
– Ваш взгляд на современный театр и кинематограф.
– Я считаю, что сцена — это алтарь. И мы несем зрителю какие-то благородные вещи, заложенные, может, не в нас, но хотя бы в авторе, которого мы выбираем. Если это есть, тогда существует миссия театра. Я всегда думаю, когда играю или ставлю спектакль: «Во имя чего я это делаю?» Сейчас все сместилось. Обязательно эпатируют. И замечательно все работают даже, может быть. Но, страшновато становится, когда я смотрю наше кино. Я являюсь академиком и «Ники», и «Золотого орла». И посмотрел массу фильмов, и очень много наслушался мата. Безобразие. «Изображая жертву» — ужас. По существу, нельзя мат вытаскивать. Ну как это так? Я детям не могу показывать эти картины, понимаете. Здесь я, может, консервативный. И мыслю не так. Пусть меня осуждают, но я бы все-таки восстановил цензуру. Не политическую, которая была, а художественную.
-Вы художественный руководитель Театра имени Рубена Симонова, вашего учителя. Расскажите о своем театре.
– Евгений Рубенович Симонов создал этот театр на основе курса своего училища. Был истинным рыцарем театра и назвал его не своим именем, как принято, а именем своего великого отца. И если я согласился быть руководителем театра, то я согласился на то, что этот театр носит имя Рубена Симонова. А имя Рубена Симонова мне дорого, и я хотел бы, что бы этот театр жил. Нам многое удалось в театре. Или, как я раньше формулировал, мы должны повернуться к Москве. Это случилось. Мы еще не вознеслись. Потому что возносятся сейчас почему-то антрепризы с именами замечательных, популярных артистов. Я поклялся в своем театре, что артисты будут играть те, которые существуют в этом театре. И в нем есть ряд выдающихся, замечательных мастеров. Таких, как Алла Миронова, Карташев, Демченко, который сейчас становится популярным, в кино снимается, Светлана Йозахи. Многие другие. Мы стараемся делать постановки хорошего качества. Если спектакль не пошел, мы его снимаем. Ничего страшного в этом нет. Но у нас есть пятнадцать спектаклей, из которых девять идут с аншлагом. Люди, которые пришли к нам, они приходят постоянно в наш театр. Потому что он уютный, камерный. Он на глазах. Мы не прячемся за кулисы. У нас нет штанкетов подвесных, всяких спецэффектов. Мы работаем на зрителя, где процветает, как говаривалось, его величество артист. Если он достигает этих высот — дай ему Бог здоровья. Все на глазах у зрителя. И зритель это ощущает. Энергетику артистов и проникновение в роль.
-Современная Москва Вячеслава Анатольевича Шалевича.
– Москва стала городом совершенно необычайным. Я его иногда даже и не узнаю. Она стала совершенно ярким, заметным городом. Даже можно сказать — западного направления. Я люблю Москву утреннюю. Совсем раннюю. Когда после ночных съемок ты вот так вот выезжаешь. Солнце встает. Народа еще мало. Рассветная дымка. И вдруг такой красоты Лужники, и все, что связано с этой излучиной Москвы-реки. Красоты невероятной Москва. Я ее люблю очень.
–Пожелание себе и тем, кто любит театр.
–Себе я желаю здоровья. Чтоб повезло, дай бог, еще во многих делах. А зрителю хотел бы пожелать ходить в театр почаще.

The Directory
14 и 15 февраля - Дом Музыки
Мы приглашаем Вас на грандиозный праздник Музыки и Любви в день Святого Валентина. Это событие в Светлановском зале Дома Музыки — прекрасный повод сделать своей любимой девушке незабываемый подарок: удивительное представление.
Наталья Соловьева
Предприниматель и специалист перманентного макияжа Наталья Соловьева является примером для многих женщин, которые любят красоту и хотят сделать ее делом своей жизни.
КАРЛ ТАВБЕРИДЗЕ: ХРАНИТЕЛЬ ХРУПКОЙ КРАСОТЫ
Огромные возможности и новейшие разработки в области пластической хирургии и косметологии с одной стороны открыли женщинам невероятные возможности преображения и сохранения молодости и красоты, а с другой – захлестнули потоком информации и сложных терминов. Как разобраться женщине, какая именно процедура ей показана, а на что и тратиться не стоит?
Софи Файро
Турция возвращается в рейтинг любимых курортов российских артистов. Такому явлению послужила новая обстановка в мире, но и радушие, с которым местные жители готовы принимать российских туристов. Звездными советами по отдыху на популярном курорте поделилась участница Евровидения, композитор и певица Софи Файро.
«Фантомы» любви на улицах города. Премьера осени!
30 сентября BARINOVA, представила слушателям чувственный трек «Фантомы».
Андрей Волконский
Андрей – современный исполнитель, посвятивший свою жизнь музыке. Его путь в музыкальную индустрию начался с раннего детства. Андрей обожал петь, окончил музыкальную школу по классу аккордеона и фортепиано, пел в казачьем в хоре, а также участвовал во всевозможных вокальных конкурсах. Как говорит сам певец, стать артистом большой сцены – это его заветная детская мечта, к которой он стремится по сей день.
Кира Дихтяр: «Я всегда шучу, что мой любимый дизайнер тот, кто нанимает меня в качестве модели!».
Кира Дихтяр – востребованная супермодель, девушка с обложки, актриса, мама.
Фестиваль Турции пройдет в России
Фестиваль Турции пройдет с 14 по 16 июня 2019 года в самом центре Москвы – в парке «Красная Пресня». Фестиваль проводится в рамках перекрестного Года культуры и туризма России и Турции и организован при поддержке Департамента культуры города Москвы, Министерства культуры и туризма Турции и Посольства Турции в России. Более 150 участников фестиваля – артистов, певцов, танцоров, поваров и ремесленников представят москвичам культуру и традиции Турции.
Imperialis Orchestra исполнит Pink Floyd и Led Zeppelin
Компания «Новая Русская Классика» подготовила грандиозный подарок всем поклонникам классического британского рока – мультимедийный проект «ИМПЕРИЯ РОКА».
Asia Grill – уютный семейный ресторан
Время, проведенное в кругу семьи – бесценно. В бешеном ритме мегаполиса всегда так хочется больше уделять внимание близким людям, устраивать совместные посиделки за столом с любимой едой.
©2018 Радиус Города