Мужчины: Шепелев Дмитрий
Проект Александра Олешко, фотограф: Алена Полосухина
У знаменитого Урмаса Отта был проект «Телевизионное знакомство», ставший его визитной карточкой. Думаю, что Дмитрий Шепелев мог бы стать героем такой программы. Для российских зрителей он появился как бы из ниоткуда и моментально стал членом команды Первого канала.
Дима, хочется понять, телевидение – это для тебя какой-то пункт назначения, куда ты целенаправленно стремился приехать? Или это цепочка случайностей? Или, скажем, какая-то мечта детства, потому что куда ни кинешь взгляд, кого не спросишь в современном мире – предел мечтаний – оказаться телеведущим. Вот твоя история просто и коротко.
Знаешь, на тот момент, когда я впервые оказался в телевизионной студии еще в качестве зрителя, я зарабатывал тем, что разносил почту и летом работал у отца, вбивал в компьютерную базу анкеты заключенных Витебской области.
Кем же работает твой папа?
Нет, нет, это не то, что ты подумал. Это имеет отношение к компьютерной базе данных. На тот момент была такая работа: нужно было просто вбивать их анкеты, татуировки, семейное положение, сроки и статьи. А о телевизионной работе я вообще не помышлял тогда. Меня совершенно случайно пригласил приятель посмотреть на то, как снимается телевизионная программа, и побыть парнем в массовке.
А сколько тебе было лет?
Я учился в 9-м классе. То есть вообще юнец. И кем я мечтал стать, даже не могу вспомнить. Да я и не хотел быть никем особо. Вообще, не было представления о том, с чем же связать свою жизнь. Может быть, из меня получился бы хороший дворник или продавец фруктов, кто знает?
Уверен, ты был бы обаятельным дворником.
Спасибо. Возможно, это было бы началом какой-то блестящей карьеры. Но я оказался в телевизионной студии – и меня это увлекло. Я записался в школу юных журналистов, не имея о журналистике никакого представления. С тех пор я не выхожу из телевизионной студии вот уже 10 лет.
Это началось не просто в другом городе, но и стране, да?
В Минске.
Это получилось в Беларуси, потом ты каким-то образом перекочевал в Украину…
Да.
Это своеобразные поиски себя или телевизионные продюсеры приглашали попробовать в каких-то разных жанрах, стилях и направлениях?
В том-то мой парадокс и заключается: я не стучался в закрытые двери и не просил дать мне работу и взять под крыло. Нет. Все складывалось
как-то само собой, и предложения сами находили меня. Я окончил университет в Минске, работал на радио и даже не представлял себе, что буду когда-то работать в другой стране. Но вдруг я получаю предложение пройти кастинг на музыкальный канал в Украине. И поскольку мне свойственна некая авантюрность, я сел в поезд и поехал. Через три месяца у меня был первый эфир.
Можно сказать, что эта самая авантюрность привела к тому, что ты теперь являешься лицом Первого канала?
Отчасти да, безусловно, авантюрность в этом присутствует. Надо еще признать, что жизнь в Беларуси складывалась не ахти как. К сожалению, сейчас так и продолжается: думать о профессиональном большом телевидении, действительно развлекательном телевидении, очень сложно. Поэтому к тому моменту, когда я окончил университет, я понял, что мне, в общем-то, больше некуда идти. У меня было два варианта: или зашить себя в плотный сковывающий серый костюм и сесть читать новости о том, как проходит посевная, или искать что-то другое. И мои искания, а точнее желания, вывели меня в Украину. Затем в Украине произошло то же самое, спустя шесть лет. Вот, получилось как-то: искал, искал, искал – и сейчас оказался здесь. То есть не то чтобы я соломинка, которую просто несет течением, нет, это, пожалуй, какое-то внутреннее ощущение и желание большего плюс где-то трудолюбие, где-то какие-то скромные таланты, но в первую очередь, безусловно, желание меняться и стремление к лучшему.
Наверное, ответ на следующий вопрос будет, скорее, адресован не мне, а читателям. Тебе «уютно» вот в этом «волшебном ящике» под названием телевизор?
Комфортно ли мне?
Не то чтобы «комфортно»… Понимаешь, обыватели часто спрашивают: «Ну а вот, вообще, сложно быть ведущим?» А другие говорят: «Да ну, что это за работа-то такая, Господи, – взял свой микрофон, нацепил красивый костюм, тоже мне, подумаешь, работа. А вот ты пойди куда-нибудь там на стройку…»
С такими людьми, мне кажется, лучше не спорить. Если же говорить о комфорте, о том окружении, в котором я оказался, вот в этой реальности телевизионной, первоклассной, московской, лощеной, то мне достаточно комфортно. Когда я жил в Киеве или еще в Минске, все думал о Москве. Даже один раз приезжал сюда на кастинг. И у меня поначалу сложилось чувство, что это не город, а клоака, жуть просто – человек человеку волк, жить невозможно, съедят моментально. Но когда я приехал сюда, понял, что это не так. Я осознал, что если ты положительный по собственной сути, то и притягивать к себе будешь все положительное. Если ты – мразь, то мразь вокруг тебя и будет. И поскольку я верю в то, что я положительно заряженный человек, мне, в общем, комфорт-
но. Я не чувствую стеснения или дискомфорта. Безусловно, в первые месяцы, даже, наверное, первые полгода, а то и больше, у меня было такое чувство, словно я сунул голову в ящик с кучей людей. Ты их всех знаешь, но они, конечно же, не знают тебя. Нужно было понимать, как себя с ними вести и о чем с ними говорить, и объяснять, кто я и откуда приехал. К счастью, у меня был Юрий Александрович Николаев, который держал меня за руку и никогда не бросал. Поэтому мне как-то удалось ассимилироваться. И в конце концов я понял, что в общем-то мое нынешнее окружение
профессиональное – это точно такие же люди, как и я. Как шахтеры говорят о работе в шахте, как инженеры говорят о том, как они рисуют графики, точно так же телевизионные работники существуют в своем мире: о нем говорят, над ним шутят… Работа – это просто работа. И чем дальше, тем я это более точно понимаю. Меня когда-то тоже вопросы интересовали, вроде «Чем я занимаюсь?» Меня когда-то отец спросил: «Ладно, сынок, ты хочешь работать ди-джеем на радиостанции. А когда тебе будет 40, ты на что будешь жить?» И я тогда не нашелся, что ему ответить. Мне казалось, действительно, это какая-то блажь, сродни желанию быть крутым.
Как о тебе говорят сейчас твои родители? Они живы? Здоровы?
Да, с ними все в порядке, слава Богу. Вот тогда я не нашел, что отцу сказать. А сейчас я, конечно, понимаю, что это не только увлекательное приключение, но еще и непростая работа. Что говорят мои родители? Я вообще какой-то оторванный ломоть в своей семье. У нас нет представителей творческих профессий. Поэтому все, что им остается – это мной гордиться и давать мне советы. Думаю, они посмотрели больше программ, чем я сам.
А ты кому-нибудь даешь уже советы? Житейские, человеческие, профессиональные.
Когда в последний раз я давал советы, я был пьян, я был в казино и говорил крупье, как надо сдавать карты. Меня вышвырнули, и с тех пор я стараюсь советов не давать.Я даю советы только в том случае, если меня об этом попросят. И то, знаешь, мне очень нравится формула счастья у Вячеслава Полунина… К вопросу о моих историях из детства, за которые меня многие критикуют…
У тебя их какое-то несметное множество.
Знаешь, я ведь их не придумываю. Все это было на самом деле. Полунин был единственным человеком из артистов, который когда-то ответил на мое детское письмо.
Здорово.
Так вот, я недавно прочитал с ним интервью, где он рассказывал, что сам старается никогда других не критиковать. Если спрашивают, говорит только о хорошем, а о плохом не говорит, старается этого вопроса избегать, как-то отшучиваться, юлить. И вот сейчас, наверное, я эту позицию разделяю.
Сколько тебе лет?
Мне 27.
Ты в свои 27 лет знаешь, что такое счастье?
Мне кажется, это то, как я ощущаю себя сейчас. Я думаю, что вообще хотелось бы это чувство пронести через каждый год своей жизни. Мне кажется, этого невозможно достичь, заработать или вызвать силой мысли. Это внутри тебя.
Если к тебе подойдет шестилетний ребенок, мальчик или девочка, и спросит: «Дядь Дим, а что такое счастье?» Как ты ему это попытаешься объяснить?
Это самое сложное – объяснить ребенку. Ну, если в этот момент он ревет, топает ногами и хнычет, утверждая, что его шоколадное мороженое гораздо хуже пломбира, наверное, мне хватит аргументов ему объяснить, что это не так.
А если, проходя по улице, например, ты увидишь – сейчас их редко можно увидеть, но все-таки встречаются – таких вот стоящих старцев или дедушек, которые еще где-то играют в домино. И какой-нибудь там дедушка или степенная пожилая дама тебя спросит: «Сынок, слушай, а что такое счастье?»
Я бы сказал, что счастье – это то, что ты, разумеется, себе не купишь. Счастье – это упоение и восторг от сиюминутности происходящего, не вчера, не завтра, а вот здесь и сейчас. Если в данный момент ощущаешь себя просто хорошо, вот оно и есть, счастье. И не нужно для этого каких-то специальных обстоятельств: дорогих гостиниц, автомобилей. Это просто умение находить простые удовольствия в вещах, которые тебя окружают в повседневной жизни. Мне кажется, что счастье и должно быть именно таким, когда ты сам себе говоришь: «Сейчас я действительно счастлив и надеюсь, что завтра будет так же».
Продолжи фразу «Моя жизнь – это…»
Это только начало грандиозного пути.
Ты как-то так незаметно для многих появился на «Первом канале», на главном канале страны, занял свою нишу. Ты обаятельный, красивый, с чувством юмора, и я тебе очень желаю продолжения вот этой вот жизни, не только телевизионной, но творческой, разных интересных встреч, интересных телевизионных проектов, которые бы тебя могли окрылять, вдохновлять. И спасибо тебе за такой маленький разговор.
Спасибо тебе огромное. Я недавно, знаешь, услышал от знакомой что-то вроде: «Ну, какое ж ты там новое лицо? Ты уже никакое не новое, все давным-давно к тебе привыкли». А я понял, что для меня так важно чувствовать себя иногда «новичком в классе», это такой необыкновенный стимул, что совсем не хочется становиться еще одним лицом «Первого канала», а хочется все время быть свежим, что ли, новым. И вот на это очень надеюсь.
Во всяком случае, проекты, в которых ты работаешь, не похожи друг на друга, и это очень здорово.
Ну я надеюсь, что моя звездная программа, конечно, впереди.