Через минуту в небо
№7(74), июль 2011
Матвей Кондратенко
Как начиналась эпоха авиации? Что за люди поднимали в небо первые летательные аппараты. И что это были за машины? Приоткроем завесу тайны.
Телескопический трап ведет меня прямо к двери в самолет. У входа стоят две стюардессы и, улыбаясь, говорят: «Добро пожаловать на борт». Внутри французского Airbus'а уютно и тепло: салон освещен мягким светом, автоматика контролирует давление, температуру и влажность. Стало на градус холоднее? Ничего страшного. Компьютер, заметив понижение температуры, мигом отберет необходимое количество забортного воздуха, нагреет его до заданной отметки — как правило, это 24 градуса — и подаст в салон. Все быстро и комфортно.
Я сажусь на свое законное место и думаю: а ведь была другая авиация! Непредсказуемая, волнующая, каждый полет, как событие, достойное первой полосы газет. Летчики, которых в наши дни в лицо никто не знает, были «гусарами» нового времени, героями, ну если не страны, так своего края точно. Это было начало XX века. Это была эпоха классической авиации.
Фанерное начало
В 1905 году с полей Европы, жужжа поршневым двигателем, поднимались в воздух бипланы. Если, читая предыдущую строку, вы представили себе АН—2 «кукурузник», то вы слишком хорошего мнения о самолетах того периода. Общего с «кукурузником» у бипланов начала века было только наличие четырех крыльев. Ни устойчивости, ни стабильного полета. Зато летчики тех времен не сталкивались с теми трудностями, которые встают перед их коллегами в наши дни. Например, правильно построенный биплан не может уйти в штопор. Вместо этого он просто опускает нос и набирает необходимую для выравнивания скорость.
В начале XX века постройкой летательных, а порой и летальных аппаратов занимались в основном энтузиасты. Братья Уилберт и Орвилл Райты держали мастерскую и магазин по продаже велосипедов. Часть вырученных средств они пускали на свои авиационные опыты, а планеры собирали в свободное от работы время. Знаменитый авиаконструктор Игорь Иванович Сикорский, позднее из—за революции иммигрировавший в США, создавал свои первые модели в Киеве из подручных материалов... и они летали.
Прогресс не стоял на месте. Один из рекордов высоты и управляемости был установлен Дэниелом Мэлони на биплане в апреле 1905 года в Калифорнии. Его машина не только поднималась на высоту 1200 метров, но и, страшно подумать, приземлялась в заранее определенных местах! Этот выдающийся технический прогресс был широко освещен во многих американских СМИ, а фотокарточка Мэлони не покидала первых страниц калифорнийских газет.
Почти сразу самолеты стали проектироваться с учетом военных нужд. По загадочным причинам министерство обороны наотрез отказывалось давать деньги на постройку гражданских моделей. Первыми использовать «фанерные» бипланы в военных целях стали, казалось бы, мирные болгары. Их пилоты проводили разведку и атаковали позиции турецких войск во время Первой Балканской войны 1912 — 1913 годов.
Стремительная эволюция
Изначально авиация не воспринималась как серьезная сила на поле боя и уж, тем более, как отдельный род войск. Когда над позициями противника тарахтело такое чудо с мотором, солдаты с удовольствием пытались сбить его из винтовок и револьверов. Все дело в том, что первые бипланы имели крайне низкую грузоподъемность. Самолеты с успехом использовались в разведывательных операциях, но мысль, что на них можно установить пулемет или, чего доброго, пушку, казалась в то время фантастической.
Но авиация развивалась быстрыми темпами, и уже к началу Первой мировой войны то, что казалось невозможным, стало вполне реальным. На свет появились двухместные классические бипланы. Сегодня мы часто видим их в голливудских фильмах, а некоторые реконструированные модели принимают участие в европейских аэрошоу. В 1914 году эти самолеты были образцами передовой технологии.
Видимо, будучи не в состоянии остановиться, разгоряченные авиаконструкторы создали полуторапланы с укороченным нижним крылом и стандартным верхним, а также трипланы.
Едва появилась возможность установить на биплане пулемет, как тут же возник вопрос: А куда? Сначала пулемет установили на турель, а турель привинтили ближе к хвосту на место пассажира. Но такое положение сильно затрудняло стрельбу. Реальный воздушный бой — не игрушка «Ил-2 Штурмовик», где в случае попадания из своего же пулемета в свое же хвостовое оперение можно сказать «ой» и нажать кнопку Escape, чтобы перезагрузить миссию. В реальной жизни придется долго и нудно падать, а затем, если сильно повезет, пару месяцев проваляться в госпитале.
Первыми решили проблему находчивые французы. В конце 1914 года Ролан Гарро, тот самый, в чью честь назван теннисный комплекс в Париже, придумал новую конфигурацию. Гарро сам был летчиком, бесплатно получал молоко за вредность и понимал, как тяжело приходится пилотам в воздухе. Однажды ему пришла в голову идея: почему бы не совместить пулемет с продольной осью самолета? То есть установить оружие на носу строго по центру за несущим винтом. Чтобы в пылу сражения не разнести в щепки свой же собственный винт, Гарро придумал прерыватель: устройство, благодаря которому два пулемета стреляли только тогда, когда лопасть винта находилась строго между ними и не было опасности ее поражения. Благодаря новой конфигурации, предложенной Гарро, авиация вступила в эпоху классических воздушных боев.
Императорский военно—воздушный флот
Почему—то в наше время многие считают, что в дореволюционной России самолетов было по пальцам, да и те строились Сикорским. Мол, обошел прогресс Империю — не до инноваций было в те тревожные годы. Это мнение в корне ошибочно. В начале XX века самолетов было достаточно, а с началом Первой мировой войны Россия стала обладательницей самого большого воздушного флота в мире в 263 самолета.
Отечественные стратеги видели огромный потенциал авиации: благо, воображение у нас всегда было ого—го! Зачем штурмовать вражеский окоп под шквальным огнем пулемета, если можно сбросить в него бомбочку? Прямо на голову. А еще самолеты могут почту возить... Но это потом, когда сбросят бомбочку.
1910 год считается датой создания Императорского военно—воздушного флота. В то же время была основана Офицерская Воздухоплавательная Школа в Гатчине, где тут же приступили к подготовке пилотов. Одним из первых руководителей и шефов русской авиации стал великий князь Александр Михайлович. Именно ему пришла в голову светлая мысль создать еще одно летное училище в Севастополе.
В Офицерской Воздухоплавательной Школе проходил курс обучения знаменитый русский летчик Петр Николаевич Нестеров. Он был поклонником авиации и любил экспериментировать в воздухе. Исходя из своих опытов, Нестеров выдвинул теорию, согласно которой «в воздухе для самолета всюду опора». Чтобы доказать свою правоту и проучить всяких ухмыляющихся, Нестеров решился на отчаянный шаг. 27 августа 1913 года в Киеве над Сырецким полем он впервые в мире выполнил замкнутую петлю: на высоте 1000 метров Нестеров выключил мотор и начал пикировать; на высоте 600 метров включил мотор, поднял самолет вверх, описал вертикальную петлю, вошел в пике, а затем выровнял самолет. Этим маневром Нестеров положил начало высшему пилотажу.
Красный барон
Раз уж речь зашла о высшем пилотаже, то классическую авиацию начала XX века трудно представить без такой личности, как Манфред фон Рихтгофен. Свое прозвище Красный барон он получил из—за характерной раскраски своего триплана (да, он был красного цвета, а как вы догадались?). По сей день Рихтгофен считается многими «асом из асов»: на его счету 80 сбитых самолетов противника.
Интересно, что свою блестящую карьеру Рихтгофен начал вовсе не в авиации, а в кавалерии. В молодости Манфред увлекался верховой ездой и охотой, поэтому, когда пришла пора отдавать долг Родине, он, не колеблясь, отправился служить в уланский полк. Наверное, так бы и махал Рихтгофен своей саблей, если бы его величество Случай не свел молодого барона с германским асом Освальдом Бёльке. Именно после этой судьбоносной встречи Манфред вешает свою саблю на гвоздик и берет в руки руководство летной эксплуатации.
В честь первого сбитого самолета Рихтгофен заказывает у ювелира серебряный кубок с выгравированной датой боя, типом сбитого аэроплана и ставит его на полку. К середине Первой мировой войны ему пришлось прибивать к стенке вторую полку, потому как количество кубков увеличилось до 60.
Как и все пилоты, Красный барон был ужасно суеверен. Например, он никогда не вылетал на задание, не получив поцелуя от любимой. Этот приятный обычай очень быстро распространился среди его коллег.
Кто знает, сколько машин сбил бы Рихтгофен, если бы не погиб 21 апреля 1918 года в районе реки Соммы. До сих пор никто не может с точностью сказать, кто укротил Красного барона и выписал тому билет в один конец: то ли это был британский пилот Артур Рой Браун, бой с которым стал последним для германского аса, то ли это были австралийские пулеметчики, давшие пару очередей по красному триплану, когда тот низко пролетал над их позициями. Как бы там ни было, слава Рихтгофена жива по сей день и будет жить до тех пор, пока люди помнят об эпохе классической авиации: непредсказуемой, волнующей, когда каждый полет, как событие, достойное первой полосы газет.